«Бизнес-медиа — это нервная система»: Михаил Зеленцов о медиапроектах, науке, секрете преподавания

В условиях высокой конкуренции и быстрого распространения информации журналисты помогают ориентироваться в сложной экосистеме бизнес-медиа, предоставляя глубокие инсайты и прогнозы, которые могут изменить ход событий. А иногда — и саму историю.

© Из личного архива Михаила Зеленцова

Как преподавать деловую журналистику, чтобы у студентов горели глаза? Каковы главные тренды современного международного медиарынка? Как медиаиндустрия совмещается с наукой? В каких сферах журналистики искусственный интеллект может заменить человека? Об этом и многом другом мы поговорили с Михаилом Зеленцовым, доцентом Института медиа НИУ ВШЭ, творческим руководителем образовательной программы «Современная журналистика» и академическим наставником трека «Деловая журналистика» в бакалавриате и магистратуре.

В подарок на день рождения — работа в Вышке

В конце 2020 года я вдруг понял, что начал понемногу выгорать. Была пандемия, и я решил, что пора что-то менять. Завершил работу в агентстве ТАСС, в котором прошел все пути журналиста: от выпускающего и шеф-редактора до руководителя новостной службы сайта, заместителя руководителя редакции. Я был знаком с руководством тогда еще Департамента медиа ВШЭ, и перед самым Новым годом, незадолго до моего дня рождения, получил оффер. Мое первое воспоминание о Вышке очень теплое. Это был морозный 2021 год, тогда я вел только одну дисциплину, но уже задумал проект «Экономическая жвачка». Всё началось с создания синопсиса проекта (придумал я его в Подмосковье, на Николиной горе, по сути, мой главный вышкинский медиапроект родился на природе). Потом было оформление заявки на «Ярмарке проектов», а потом появилась первая команда. 

Мы постоянно собирались вместе, брейнштормили и в результате создали то, что сейчас является настоящей лабораторией и одним из топовых экономических медиа в Телеграме. И всё это — благодаря крутой, профессиональной команде студентов. 

«Бизнес-медиа — это нервная система»

Я всегда говорю ребятам, что новости — это конструктор реальности. Он часто ломается в разных сферах журналистики, кроме бизнес-медиа. На лекциях я цитирую одного коллегу, с которым полностью согласен: «Если медиа или медиасистема — это человеческий организм, то бизнес-медиа — это нервная система». Мы не должны допускать ошибок, потому что ошибка в деловой журналистике может стоить жизни. Можно вспомнить Великую депрессию в США, когда ведущее деловое издание Wall Street Journal не дало прогноз и не предугадало те последствия, которые произошли. В результате разорившиеся инвесторы падали с небоскребов на Уолл-стрит в Манхэттене. Когда ты начинаешь работать в деловой журналистике, ты понимаешь, насколько важно не только слово, но и цифра; насколько это может затронуть не только массовую аудиторию, но и банковскую сферу, в том числе, биржи. Журналистика может меняться, а экономика — это базис общества. Всё, что нас сегодня волнует, всё это — деловая журналистика. То, как я сегодня доехал на машине, в чем я одет, чем я буду питаться и что будет происходить на бирже. Это всё происходит каждый день, каждую минуту. Мы можем отключиться от социальной повестки, от международной журналистики, но от бизнес-медиа мы не отключимся никогда. Деловая журналистика всегда, в любое время, оставалась на пике популярности, в то время как, например, международная журналистика не всегда была столь популярна (например, в 1990-х годах), как сейчас.

Удивительно, но раньше в Институте медиа деловую журналистику почти не преподавали. Это была очень важная задача, на которую меня отдельно попросили обратить внимание: сформировать сначала курс экономической журналистики и только затем создать целое направление в бакалавриате и трек в магистратуре. Деловая журналистика в стенах вуза стала этаким монстром (в хорошем смысле этого слова), который разрастается и разрастается. Благодаря этому мы варимся в профессиональной культуре и понимаем, как не убить «нервные клетки» хрупкой нервной системы бизнес-медиа.

Нужно понимать, что деловых медиа вроде как и много на слуху, но реально их мало. Весь стиль российской прессы вышел из «Коммерсанта» и «Ведомостей». Стандарты Quality Press можно найти не везде. При проектировании магистратуры я ориентировался на опыт МГУ, на направление «Деловая журналистика», основанное Андреем Владимировичем Вырковским, и на опыт Колумбийского университета в Нью-Йорке. Там для того, чтобы попасть в бизнес-медиа, нужно пройти через 35 кругов ада, но это объяснимо. Студенты знают, что затем они попадут в Bloomberg, смогут работать в Wall Street Journal и будут нарабатывать связи, которых нет, например, у театральных критиков в New York Times. Это большие связи и возможности для дальнейшего перехода в другие компании на посты пресс-секретарей.

Весь наш преподавательский состав — практики, в том числе из ТАСС, «РИА Новости, «Ведомостей», «Коммерсанта» и «Business FM». И зачастую получается так, что люди к окончанию магистратуры уже имеют работу. Разумеется, они защитят выпускную работу, получат диплом, — но главное, что у них уже есть оффер. Главное, что они применяют всё, чему я их учил, на практике, они могут высказывать свое мнение и продвигать идеи. А ещё у них есть кусок хлеба — это самое важное, что я могу для них сделать.

О проекте, который заставил гордиться

Я очень горжусь образовательным проектом, которого не было в онлайне. Это взаимодействие с компанией «Росатом». Она проводила большой слет молодых журналистов и медиаспециалистов, чтобы обучить их основам научных коммуникаций, особенно — работе с атомными коммуникациями. Я был научным руководителем и ведущим этой программы и сформировал команду из магистрантов и студентов третьего и четвертого курсов бакалавриата. Некоторые даже жили в гостинице на ВДНХ, чтобы всегда быть поблизости, потому что на площадке павильона «Атом» постоянно происходил брейншторм и организовывались новые локальные проекты разной направленности. В итоге наша команда победила в номинации «Digital-подход» как лучший цифровой проект в Школе атомных коммуникаций «Росатома». Я надеюсь, мы когда-нибудь повторим этот опыт. Мы мало говорим про топливно-энергетический комплекс, а ведь нефть и атомная энергия — это наше золото.

О планах на будущее

Я очень хочу сделать большую научную группу с рабочим названием «Медиа в деглобализирующемся мире. Контент, экономика, профессиональные компетенции». Это большой научный проект, который, я надеюсь, мы начнем делать в конце этого календарного года. У нас уже сформировалась группа студентов и поддерживающих преподавателей. Мы планируем выпускать мониторинги, отчеты, анализировать абсолютно разные зарубежные медиарынки и оценивать, что там происходит. В 1980-х годах возник тренд на глобализацию. Тогда еще существовало такое понятие как «концепция свободного потока информации», что было присуще практике Соединенных Штатов и Великобритании. Существовал контент, который начали распространять по всему миру, и в результате большинство медиа потеряли свою аутентичность. Пропало также понимание информационного суверенитета. И когда сейчас в мире начались эти дезинтеграционные процессы, которые я бы назвал все-таки деглобализацией, стало понятно, что медиарынки начинают постепенно возвращать свою идентичность.

План нашего первого научного семинара, если он удастся, касается азиатских медиарынков. В магистратуре я изучал японские медиа и учил японский язык. Медиарынок там — очень аутентичный. Газетную прессу читают миллионы человек. Особую нишу занимают телевещательная компания NHK и развлекательный контент, например, студия Ghibli, которую мы знаем по творениям Хаяо Миядзаки. Китай же вообще живет в 25 веке. Я убедился в этом, когда в 2019 году приехал от ТАСС посмотреть на то, как работают крупнейшие китайские медиа: газеты «Жэньминь жибао» и China Daily, агентство «Синьхуа». На входе в редакцию тебя встречают роботы, — а это, между прочим, 2019 год. 

«Если ты не любишь студентов, — вон из преподавания»

Человек, который хочет заниматься деловой журналистикой, в первую очередь должен быть адекватным и ответственным. Он должен видеть цель и стремиться к ней. Сначала я читаю лекции, затем мы начинаем заниматься практикой, потом человек идет в «Экономическую жвачку», а оттуда — в редакцию «Ведомостей». Когда люди находятся в этом потоке, их глаза горят, и я понимаю, что все получится. Преподавание — это всегда обмен энергией. Все люди разные, но я всегда пытаюсь увлечь, зажечь других людей. Мне говорят: «Ты очень холеричен», — и это правда. Я хочу донести тот материал, который я знаю, до ребят, и когда я получаю от них отдачу, мы вместе горим (в хорошем смысле этого слова!) еще больше. 

Это очень банально, но это правда: важно любить студентов. Если ты их не любишь, — вон из преподавания. А если ты не любишь людей вообще, — вон из журналистики. Самое главное — это не потерять доверие к миру. Тебе должны доверять, а ты сам должен доверять студентам, своему источнику информации и тому, кто эту информацию проверяет. 

Сейчас у меня потрясающий второй курс бакалавров на треке «Деловая журналистика», у которых по-настоящему горят глаза от того, чем мы занимаемся и на парах и в учебной редакции «Жвачки». Для меня важно, чтобы этот взгляд не потух хотя бы до конца обучения. У меня восхитительные ребята и на магистерском треке по бизнес-медиа: они могут, например, создать авторские медиапроекты деловой направленности («Косарь» и «Зеленка»), уехать представлять их в Петербург на конференцию, а потом ночью записывать тебе кружочки в Телеграме, отчитаться о проделанной работе. Я на всех Днях открытых дверей говорю, что самый главный незакрытый гештальт для меня — это когда мой студент не устроен или не устроился на работу. Постоянно пытаюсь этот гештальт закрыть, веду подсчет выпускников, работающих по специальности во время обучения у меня на треках и после выпуска.

«Ребенок по имени «кандидатская диссертация» 

В феврале я защитил диссертацию по теме «Гибридизация бизнес-процессов российских информационных агентств в контексте медиаконвергенции» и получил степень кандидата наук по коммуникациям и медиа с отличием.

Еще 12 лет назад я хотел защитить кандидатскую диссертацию, и в то же время я попал в индустрию новостных медиа, которой отдал себя целиком. Сначала ты работаешь и только затем начинаешь рефлексировать: понимать, что хочешь превратить свой опыт в научную работу. Мне предстояло превратить эти 12 лет в диссертацию: придти к своим бывшим начальникам в информагентства, взять у них интервью, найти актуальные медиатексты, проанализировать их уже в научной оптике, изучить большой объем теоретических источников по теме, в том числе и англоязычных.

Я посвятил эту работу своей маме. Она очень хотела присутствовать на всех ее этапах, она мечтала, чтобы я защитился. Мама умирала, а я дописывал диссертацию. Я почти не помню, как это было, потому что я за ней ухаживал. И многие тоже не понимают: как возможно было ухаживать, вести хозяйство, работать по ночам и еще дописывать научные статьи, рукопись.

Ты вкладываешь в эту работу душу, и в результате рождается этот ребенок с именем «кандидатская диссертация». Просто у кого-то это занимает 9 месяцев, а у кого-то — 12 лет.

«За ошибки ИИ извиняются человекоподобные редакторы»

Я не разделяю «великого хайпа» искусственного интеллекта. Сначала он раздражал меня только по-человечески. А затем, когда я начал экспериментально работать с искусственным интеллектом, то понял, как сильно он косячит. Во время работы над диссертацией я брал интервью у сотрудников и спрашивал, в том числе, про применение ИИ в работе. Так, ТАСС использует его во внутренних целях: для кластеризации данных и машинного обучения в целом. Это информационные технологии, которые меняют медиасферу, но на которые мы редко обращаем внимание. А в агентстве «Интерфакс» 20% новостей пишется нейросетями. Ошибаются ли они? Достаточно. Искусственный интеллект еще не настолько обучен, чтобы полноценно заменить производство новостного контента в ближайшем будущем.

Когда это случится, я не знаю. Но однажды нейросети заменят новостников и рерайтеров. Останутся интервьюеры, репортажники, особенно телевизионные, потому что авторское «я» на месте событий очень привлекает аудиторию. Останутся также глубокая аналитика и публицистика, журналистские расследования, в том числе, экономического характера. Например, биржевые новости возможно написать с помощью нейросетей, а серьезный консенсус-прогноз, который является ведущим форматом «Ведомостей», нельзя. Все мы думали, что сейчас нейросети будут нам активно помогать, — но у них случаются галлюцинации. И за их «работу» извиняются человекоподобные редакторы. Отстраниться от этого невозможно, но и хайповать на этом и верить исключительно во всемогущество искусственного интеллекта — нельзя. Надо соблюсти баланс.

Ксения Жакова, студентка 3-го курса образовательной программы «Журналистика»