Сетевой город на фоне пандемии
Как технологии и коронавирус изменили жизнь горожан
На фоне пандемии ускорилось как развитие технологий, так и диапазон их применения во всех сферах жизни. Стремительный цифровой прогресс помог спасти экономику и социальную жизнь в период локдаунов, но одновременно стал и вызовом правам, свободам и безопасности горожан. Этот и многие другие вопросы обсуждались на семинаре в НИУ ВШЭ «Люди, цифра, вирус», посвящённого презентации недавно вышедшей книги под редакцией учёных из НИУ ВШЭ «Сети города: Люди. Технологии. Власти».
Семинар был совместно организован департаментом медиа факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ, научно-учебной лабораторией социальных исследований города и Высшей школой урбанистики имени А.А. Высоковского Факультета городского и регионального развития НИУ ВШЭ в рамках исследовательского проекта «Цифровые медиа в эпоху пандемии: пересборки пространств, политик и коммуникаций».
Видимые и невидимые сети города
Два года назад в Москве и других крупных российских городах резко изменилось привычное течение жизни: сначала множество людей стали носить маски в метро и общественных местах, затем были введены ограничительные меры и массовый перевод работников на удалёнку, а школьников и студентов на обучение онлайн.
Городская инфраструктура в целом оказалась достаточно развитой, чтобы справиться с пандемийными вызовами. Но то, насколько за эти два года изменилась жизнь в мегаполисах — пока ещё не до конца отрефлексировано учёными и нуждается в изучении.
Коллективная монография «Сети города: Люди. Технологии. Власти» как раз создана с этой целью. Она готовилась к изданию в течение нескольких лет, и в неё вошли исследования, посвящённые трансформации городской жизни на фоне развития цифровых технологий, в том числе во время распространения COVID-19. Как подметили её редакторы, это своего рода моментальный снимок, отпечаток того, как менялась городская жизнь в последние годы.
«В первой главе книги мы отмечаем, что пандемия сделала невидимые сети видимыми в ситуации, когда видимые сети оказались частично заблокированными, — рассказала редактор книги, доцент департамента медиа НИУ ВШЭ Екатерина Лапина-Кратасюк. — Так, например, когда очевидные способы передвижения по городу и коммуникации стали невозможны из-за ковидных ограничений, проявились ранее невидимые или малозаметные сети курьеров, локальных соседств и локальных солидарностей».
Выбирая название книги, редакторы отказались от таких терминов, как кибергород, умный город и т.п. в пользу понятия сетевого города. «И это не случайно, нам кажется, что перенос внимания с технологий на жизнь горожан как раз ассоциируется с понятием сети. Нас интересовало, как трансформируются городские сети в ситуации пандемии», — уточнила Екатерина Лапина-Кратасюк. Эти трансформации проявляются не только в изменениях цифровых карт, распространении визуализаций данных и в том, что границы национальных государств снова стали ощутимы, а перемещения путешественников по миру изменили свои конфигурации. «В первую очередь, изменилась городская социальность, оформились сети “мобильных” и “неподвижных” горожан, проявились новые возможности и ограничения городского пространства в условиях антиковидных мер и окрепли локальные соседские сети информирования и солидарности», — прокомментировала исследовательница.
Изменения на фоне пандемии ведут и к пересмотру самого понятия города. «Поскольку городские пространства были закрыты, на повестке дня оказался вопрос о том, насколько для цифрового пандемического мира городское пространство само по себе остаётся важной категорией», — рассказала Екатерина Лапина-Кратасюк. Так, например, с повсеместным введением «удалёнки» у офисных работников отпала необходимость постоянно находиться в городах, где дислоцируются их компании.
Важное изменение, которое пандемия принесла в жизнь горожан, связано с рабочими отношениями и образом рабочей жизни. Для одних, благодаря технологиям, открылись новые возможности, для других всплеск COVID-19 обернулся потерей работы. Рынок труда, по мнению, экспертов, уже вряд ли будет прежним.
В своём выступлении в ходе семинара редактор книги, заведующая научно-учебной лабораторией социальных исследований города НИУ ВШЭ Оксана Запорожец обратила внимание на яркую проявленность во время пандемии профессий и групп профессионалов, принадлежащих к киберэлитам и киберпролетариату. «Под киберэлитами понимаются люди, создающие софт, цифровую архитектуру, позволяющую городу существовать», — рассказала Оксана Запорожец. К киберпролетариату относятся курьеры, таксисты, сотрудники колл-центров. Это работники далеко не новых профессий, но их труд в пандемию оказался не менее значимым.
Право на личное в пандемийной Москве
Одна из глав в книге («Пандемия в (без)умном городе: цифровые протезы и аффордансы московской самоизоляции») посвящена ковидной Москве и поднимает проблему того, как умный город функционирует в ситуации пандемии. Авторы — доцент школы исторических наук НИУ ВШЭ Галина Орлова и профессор Орхусского университета в Дании Джереми Моррис — рассказали, что начинали работу над материалом, когда книга уже почти была готова к выходу. «Наш текст из маленькой этнографической заметки о ковидной Москве превратился в коллекцию жёстких теоретических концептуализаций, проблематизаций, сборок, возникших в том месте, где идеи умного города встречаются с пандемией в современной России, а значит это разговор и о сопротивлении, и о контроле, и об участии», — рассказала Галина Орлова.
Авторы обсуждают в своей работе вопросы эффективности используемых антиковидных технологий, а также нарушения гражданских прав. Например, много разговоров в начале пандемии было об отслеживании местонахождения заболевших горожан с помощью специального приложения «Социальный мониторинг». Приложение периодически давало сбои, становившиеся причиной массовых штрафов, которые люди пытались обжаловать.
При этом, если говорить об эффективности технологий, всё достаточно неоднозначно. Москва, как отметила Галина Орлова, заняла третье место в международном рейтинге городов, успешно использующих инновации в борьбе с COVID-19.
А Джереми Моррис, заметил, что столица России действительно является одним из лучших smart city в мире, но обратил внимание на технологический детерминизм в эпоху пандемии. Когда началась работа над статьей, исследователи изучили большое количество официальных материалов, в том числе посвященных концепции умного города. «Мы обнаружили, что во время пандемии практически полностью отпадают все риторические декларации об улучшении жизни горожан. А на первый план выходит технологический детерминизм», — рассказал Джереми Моррис.
Действительно, Москва в лидерах среди умных городов, но не влечет ли это за собой и лидерство в новых формах цифрового неравенства, задаются вопросом учёные. И глобальный вопрос касается столкновения технологического и человеческого. Этот вопрос Галина Орлова озвучила следующим образом: «Что происходит там и тогда, когда технологические декларации и “прекрасные” коды, написанные для систем автоматической сборки мусора (озвучивалась информация, что именно эти коды были положены в основу приложения «Социальный мониторинг»), встречаются с болезнью, температурой, контролем, недоверием?».
С технологиями публично и один на один
Технологии совершенствуют и изменяют городскую жизнь, но их обратная сторона — навязанность, когда использование цифрового перестаёт быть личным выбором человека. Опять же это ярко проявилось в начале пандемии. Так, например, пациенты с диагнозом COVID-19 в Москве не могли отказаться от использования следящего за их передвижениями приложения, даже, если у них не было смартфонов. Устройства им предоставляли за бюджетный счёт.
Один из исследовательских вопросов, который касается сетевого города, состоит в том, при каких условиях происходит взаимодействие человека с технологиями. Этот вопрос во время семинара подняла доцент высшей школы урбанистики, научный сотрудник ИГИТИ НИУ ВШЭ Алиса Максимова. В книгу вошло её исследование «Музей как школа новых технологий: современные интерактивные объекты и практики их пользователей». Глава рассказывает о том, как музей в современных условиях выступает в роли своеобразной песочницы, полигона и школы новых технологий, где в некотором игровом экспериментальном режиме люди получают возможность попробовать новые режимы взаимодействия.
Интерактивное пространство музея — это место, где, как отметила Алиса Максимова, технологии себя не навязывают и посетители могут совместно искать смыслы и пытаться понять, какие сценарии от них ожидаются, и какие сценарии взаимодействия доступны. И это достаточно удобные условия для социального исследователя, чтобы увидеть, как люди разбираются с тем, что им можно и нужно делать с технологиями. Но даже в этих условиях возникают сложности, когда что-то идёт не так, например, возникают поломки и т.п.
В реальной жизни ситуация взаимодействия пользователя с технологиями сильно отличается. Она часто вынужденная, например, когда на линии вместо живого человека оказывается робот, и с ним необходимо взаимодействовать, чтобы решить проблему.
Другой момент, на который обратила внимание Алиса Максимова, — отсутствие публичности, когда человек остается один на один в столкновении с технологией. «Мы можем покричать в интернете о том, как нас подвело приложение, какие штрафы выписаны, что мы не можем с чем-то разобраться и находимся в ярости. Но при этом друг для друга эти пользователи не видны. И мы не видим друг друга в ситуациях, в которых оказываемся», — отметила исследовательница.
Пандемия и геолокация
Пользователи не способны во всех схожих ситуациях видеть друг друга, зато приложения могут и готовы при необходимости всегда видеть пользователей. Важная тема сетевого города — геолокация — обозначена в главе «”Город-понарошку”: идеи ситуационизма в контексте геолокационных игр», авторами которой выступили культуролог Екатерина Шмелёва и старший преподаватель факультета социальных наук Константин Глазков.
Те кейсы, которые рассматриваются в главе, в основном относятся к допандемейным временам, отметил Константин Глазков. Так, например, после 2016 года большую известность получила игра Pokemon Go. В своей главе авторы выстраивают обсуждение через кейс другой игры — Ingress, также в работе упоминается проект Remote Moscow. На первый план выходит проблематизация идеи о том, что с помощью игр горожане могут заявить свои права на город в противовес тому, что навязывают другие технологии, инфраструктуры и так далее.
В то же время сейчас геолокация уже вездесуща, она стала неотъемлемым элементом любого сервиса. Например, компания Яндекс сделала основную ставку на геолокационные технологии, отметил исследователь, — когда такси, доставка и прочие сервисы картографируются.
Взаимодействие с городским пространством, по мнению Константина Глазкова, всё более укореняется в картографических технологиях. Он обратил внимание также на агрессивную геймификацию геолокальности. Это происходит через такие приложения, как, например, Помощник Москвы — оно позволяет сообщать о нарушениях правил автопарковки. На этом кейсе очень чётко прослеживается идея, связанная с социальным расслоением, считает исследователь. «Технологии, которые раньше давали горожанам возможность заявить своё право на город, стали своего рода инструментом классовой войны или противостояния», — отметил он. Приложение, по мнению автора, даже обыгрывает идею Pokemon Go — чем больше автовладельцев пользователь уличил в нарушениях, тем выше его рейтинг. При этом «игроки» придумывают себе грозные ники, например, Терминатор, Чёрный Плащ, Мститель и т.п.
«Геолокация стала не только инструментом эмансипации — заявления своих прав на город, но и тотального контроля», — резюмировал Глазков. Если говорить о пандемии, то пандемия, по мнению эксперта, вероятно подтолкнула властные структуры к идее того, что сетевые технологии — на самом деле мощный инструмент контроля. Но такая ситуация не означает, что не остается возможности для сопротивления с помощью тех же самых инструментов, считает исследователь.
IQ