Неизвестное о любимых авторах: интервью с Марией Штейнман

Профессор Института медиа Мария Александровна Штейнман известна своей любовью к фэнтези. Но, возможно, не все знают, что она не только преподаёт. Мария Александровна приняла участие в проекте Академии журнала «Фома», который включает в себя 12 курсов из 60 лекций и называется «Христианские корни Запада и России».

© Владимир Волков для Института медиа

Мария Штейнман – автор двух блоков: «Толкин: какая философия стоит за его книгами?» и «Неизвестные Льюис и Честертон». Мария Александровна открывает новые стороны известных писателей – мы же откроем новые стороны самой Марии Александровны. Мы встретились и поговорили с ней о том, что стоит за, казалось бы, известными авторами и их творениями. Так что приготовьтесь погружаться в мир «благородного академического безумия».

Почему же именно они?

Все знают Клайва Льюиса как автора «Хроник Нарнии», но никто не знает Клайва Льюиса как автора невероятных по масштабу философско-фантастических нарративов. Гилберт Кит Честертон, возможно, наиболее известен как автор детективных рассказов про отца Брауна. Но я в своём курсе показываю совершенно другого Честертона – того, который оказал сильнейшее влияние и на Клайва Льюиса, и на Толкина. Почему я выбрала именно этих авторов? Потому что они находятся в одной когорте христианских мыслителей и философов XX века, которые видели свою задачу в том, чтобы не подстраиваться под своё время, не спорить с ним и даже не обличать его, а как бы противостоять той тьме, которая опустилась в XX веке на землю. Противостоять – не обязательно значит отвечать агрессией на агрессию, противостоять – это осознавать свою правду и не отказываться от своих убеждений, чего бы это ни стоило. Так себя воспринимал Честертон. Безусловно, как христианский писатель он повлиял на Толкина и на Льюиса. Поэтому эти три автора для меня нераздельны. 

Кстати, у Честертона в новелле «Деревянный меч» есть очень важная цитата, которая потом появляется и у Толкина. В этой новелле мальчишка играет деревянным мечом, воображая себя средневековым рыцарем, и за ним наблюдает его учитель. Он мальчишку, конечно, хвалит за его отвагу, а потом говорит: «Только помни: меч несравнимо сильнее, когда держишь его за лезвие». Он переворачивает меч, и тот становится крестом. Тут можно вспомнить знаменитую фразу Фарамира во «Властелине колец»: «Я люблю меч не за то, что он острый». И мы понимаем, что это прямая аллюзия на «Деревянный меч» Честертона. 

Когда начинаешь работать с такими тонкими моментами, понимаешь, что Честертон, Льюис и Толкин находятся в постоянном разговоре. К этому разговору в любой момент можем присоединиться и мы, если будем готовы. И моя задача – как раз сделать так, чтобы мы были готовы видеть смыслы, которые несколько глубже, чем мы привыкли. 

Что же я рассматриваю в каждом из курсов? Я выбрала самое любимое… 

«Толкин: какая философия стоит за его книгами?»

Мне очень важно было поговорить о том, как устроены принципы создания миров Толкина. Мне казалось, это будет мало кому интересно, но первая лекция – «Главный ключ к пониманию мира Толкина» – набрала больше всего просмотров. Это меня, честно сказать, очень удивило и порадовало. 

Не менее интересной для меня стала и вторая лекция – «Хоббит: что «недетского» в этой истории?» Это был для меня вызов, потому что «Хоббита», как правило, все воспринимают как детское чтение. И формально эта книга – повесть для детей, но в ней есть и отсылки к «Старшей Эдде» и «Беовульфу», и очень интересные «пасхалки», адресованные взрослым, а никак не детям. И как бы нам ни хотелось воспринимать эту историю как что-то лёгкое, она скорее недетская, чем детская. И я была приятно удивлена, насколько эта тема оказалась для людей важной.

Третья лекция – «Что почитать у Толкина, кроме «Властелина колец»?», в которой я подробно рассказываю, почему фэнтези в его философском понимании – это больше, чем жанр. В ней я также разбираю свои любимые вещи у Толкина. 

Первое произведение – «Лист кисти Ниггля» – притча о творчестве, о Боге и душе. Вторая история – «Фермер Джайлс из Хэма». Это самопародия на рыцарские романы. Возможно, никто не ожидал такого от Толкина, а он взял и написал. И получилось невероятно смешно! И третья вещь – одна из поздних толкиеновских повестей, очень трогательная, печальная, искренняя история, которая называется «Кузнец из Большого Вуттона». Последняя лекция была посвящена удивительной истории любви эльфийской царевны Лютиэн и смертного Берена, описанной в «Сильмариллионе». В ней Толкин отразил собственные чувства к Эдит Мэри Бретт, ставшей впоследствии его женой – Эдит Мэри Толкин. 

«Неизвестные Льюис и Честертон»

Второй цикл для меня не менее важен. В нём три лекции про Честертона и две – про Льюиса. Их, как я уже говорила, объединили неспроста, потому что между этими авторами очень тесная связь. О чём же мы здесь говорим? Первая лекция посвящена «Космической трилогии». Мало кто знает, что Льюис однажды поспорил с Толкином, и по итогам этого пари Толкин должен был написать книгу о путешествии во времени, а Льюис – о путешествии в космос. И самое интересное, что из этого спора выросли дополнительные смыслы «Сильмариллиона». По сути, «Сильмариллион» – это и есть путешествие во времени. Толкин никогда не отрицал, что мир Средиземья – это наш мир до Христа.

Льюис же написал «Космическую трилогию». Первая её часть – о том, как скромного оксфордского учёного и преподавателя похищают некие авантюристы и везут на Марс, чтобы у аборигенов обменять его жизнь на золото. Правда, потом выясняется, что на самом деле и местные жители не так просты, и Марс не так прост, и Земля – не совсем то, чем мы привыкли её считать… Льюис помещает в свою научную фантастику контекст христианской космогонии и христианского восприятия космоса, где планеты наделены духами-хранителями, которые держат между собой связь. Такие духи-хранители есть у всех планет, кроме одной-единственной. 

Почему первая часть называется «За пределами безмолвной планеты»? Потому, что безмолвная планета – это Земля. Она молчит. Её голос не слышен в этом сонме планет Солнечной системы. Почему же не слышен голос Земли? Да потому, что когда началась война на небесах, Люцифер был низвергнут и упал на Землю. С точки зрения Мироздания в книге Льюиса, представитель Земли – Люцифер. Теперь живите с этим. Собственно, об этом говорил ещё и Данте в «Божественной комедии». Ад, находящийся в глубине Земли, – это и есть та воронка, которая была образована падением Люцифера. 

И самое главное – это то, как обычный человек, пусть даже и профессор, оказывается вовлечён в разборки космического масштаба и как много меняется в его сознании, когда он видит истинную картину мира. К слову, профессора зовут Элвин Рэнсом. Корень его имени – «elf», а Рэнсом в переводе означает «выкуп». Антагонист профессора пропагандирует теорию грандиозной экспансии землян с перспективой захвата всей обитаемой вселенной (как в Империи из «Звёздных войн»). Мы точно знаем, что Лукас читал Кэмпбелла, а вот читал ли Лукас Льюиса? Вот у меня ощущение, что читал…

Вторая книга из «Космической трилогии» ещё интереснее. Она похожа на альтернативную историю первородного греха: что было бы, если бы Ева смогла устоять? Место действия второй книги – Венера, где наш Элвин Рэнсом встречает аналог Евы. И туда же прибывает вечный антагонист Рэнсома, буквально одержимый дьяволом, и за душу Евы происходит борьба. 

Здесь мы видим классическую религиозно-христианскую дилемму: с одной стороны – божественное предопределение, с другой – свобода выбора. Если бы Рэнсом не согласился защищать душу Евы, то с его решением бы согласились и произошло бы второе грехопадение, последствия которого, возможно, были бы ещё более трагичными для мироздания. Поэтому «Космическую трилогию» нельзя экранизировать. Эта история – не про экшн, а про то, что происходит в душе у читателя. Да, у тебя есть абсолютная свобода, но при этом именно от тебя зависит, как ты поведёшь себя в этом случае. 

Третья книга вообще моя любимая. Она называется «Мерзейшая мощь». Место действия – Земля. Эта часть внешне напоминает некий фанфик на историю короля Артура: Мерлин просыпается в XX веке и вмешивается в конфликт сил добра и зла. Но все события происходят не в масштабах тех же «Звёздных войн», а в масштабах всего-навсего маленького университетского городка в Англии. При этом Льюис ухитрился предсказать огромную часть всего того, что происходит сейчас, в XXI веке. Поверьте, оторваться невозможно!

Ещё одна лекция посвящена, я бы сказала, религиозно-литературной притче – роману «Расторжение брака» о путешествии в Ад и преддверие Рая. При этом Ад показан просто как обычный серый город, а все истории душ в преддверии Рая – это наши с вами истории. Когда ты начинаешь читать о тех, кто находится перед выбором: идти ли в Рай или вернуться в Ад (а у них есть свобода воли!), – ты в некоторых узнаёшь себя, своих родных, своих знакомых. Это сильнейшее чувство, и к нему надо быть готовым, не каждый это выдержит. 

Третья лекция посвящена роману Клайва Льюиса «Пока мы лиц не обрели». Его можно назвать аллюзией на историю об Амуре и Психее. Более того, автор даже даёт подзаголовок этой истории – «пересказанный миф». Это книга, которую надо прочитать всем, кто интересуется мифами и их построением: здесь Льюис рассказывает историю богов и людей так, чтобы современному человеку было понятно. 

Честертон также представлен моими любимыми книгами. Первая – «Перелётный кабак». И я могу сказать, в этой книге автор тоже предсказывает очень многое из того, что произошло с человечеством в XX и даже отчасти в XXI веке. О том, как не обманывать самих себя, – вот о чём эта история. 

И последняя лекция – об одном из самых загадочных произведений Честертона – романе «Человек, который был Четвергом». Его часто воспринимают как историю про сыщиков и шпионов, про так называемую Большую игру в политике. Однако не зря Честертон даёт этой истории подзаголовок «страшный сон», «фантасмагория». Там в ходе противостояния, казалось бы, сил добра и зла, выясняется, что протагонисты всё это время боролись вовсе не с врагами, а с собственными недостатками и слабостями. 

 Рефлексия и планы на будущее, или Несколько вопросов автору

— Какие для Вас главные преимущества проекта Академии журнала «Фома»?

— Мне кажется, это возможность говорить о фэнтези в контексте философского нарратива и религиозных смыслов. Далеко не все и не всегда готовы говорить о вере и Боге применительно к сюжетам фэнтези. Но мы должны помнить, что для Толкина понятия создания миров и веры в Бога были неотделимы друг от друга. Как я люблю повторять: если из Толкина вычесть христианство, останется сериал от Amazon. То же самое касается Льюиса и тем более Честертона. Эти авторы не навязывают никому свою веру и своё отношение к миру, но они, помимо религиозных смыслов, вкладывают в свои тексты и вполне открытые для любого человека: и верующего, и атеиста – этические категории. Они раскрывают проблемы того, как нам выживать посреди трагических событий, опираясь не только на разум, но и на сердце. Это мне кажется очень важным, именно об этом я бы и хотела говорить в проекте. Я очень рада, что это в какой-то степени удалось.

— Есть ли ещё какие-либо материалы, которые связывают Вас с Академией журнала «Фома»?

— Да, у нас есть большой подкаст, в котором мы с Алексеем Соколовым, исполнительным директором журнала «Фома», обсуждаем сериал «Кольца власти» – «Властелин колец: что упустили фильмы Джексона и сериал Amazon». Там мы от всей души проходимся по Amazon-у, высказываем всё, что мы о нём думаем. И ещё у меня был интереснейший опыт – новогодний выпуск в рамках Академии «Фома» «За что мы любим “Хроники Нарнии”?». Обычно я выступаю как лектор, докладчик или ведущий в разговорах с коллегами-исследователями. Тут же у меня была беседа с Константином Мацаном, журналистом религиозного радио «Вера», и с двумя священниками: Георгием Букиным и Александром Садовским. Поговорить о Нарнии в контексте, с одной стороны, научного дискурса, а с другой стороны, религиозных смыслов, – вот такого опыта у меня ещё не было, и я рада, что теперь он у меня есть.

— Вы неоднократно упоминали, о чём Вам удалось поговорить. А есть ли какие-то аспекты, которые, наоборот, не удалось раскрыть?

— О да, такие, конечно же, есть! Я абсолютно точно хочу глубже поговорить, во-первых, о литературных истоках «Властелина колец»: о влиянии Честертона и скрытых диалогах между Толкином и Льюисом. Второй момент – это, собственно, «Сильмариллион». Самое странное, неожиданное произведение Толкина, которое, как мы видим, тоже ускользает от экранизаций. Я напомню, оно ускользает в первую очередь потому, что у Amazon нет прав на «Сильмариллион», поэтому они придумывают, что могут, и в результате у них так криво всё получается. Но дело в том, что «Сильмариллион» – это мощнейший, очень странный, многоуровневый нарратив, который, с одной стороны, содержит отсылки к книге Бытия, с другой – отсылки к античной и скандинавской мифологии. С третьей стороны, Толкин создаёт абсолютно жизнеспособную реальность, которая в какой-то степени абсолютно фантастична, но при этом всё равно является отражением и века XX, и всего того, чему Толкин был свидетелем. Ведь он задумал «Сильмариллион» ещё совсем молодым, в университете. Он писал «Сильмариллион» – а мир летел в тартарары. Первая мировая война. Он сам – офицер связи, чудом уцелел в битве на Сомме, потерял почти всех своих друзей, один из которых незадолго до своей смерти написал ему: «Благослови тебя Бог, дорогой Джон Руэл, пусть у тебя будет возможность сказать всё то, что я сказать не успел». И что Толкин, совсем молодой человек, может противопоставить этому ужасу? Толкин создаёт альтернативную реальность. Это и есть эскапизм: это не просто бегство от ужаса, но это способ обрести силу этому ужасу противостоять. Об этом тоже можно говорить долго и с удовольствием, и это то, что осталось за пределами. 

«Космическую трилогию» Льюиса хотелось бы разобрать подробнее, так же, как «Пока мы лиц не обрели» – роман, которым нужно наслаждаться постоянно, с комментариями, и я готова их предоставить.

— То есть в своих дальнейших лекциях планируете раскрывать эти темы?

— Да, обязательно! Я обязательно планирую их раскрывать, и мы подумаем, каким образом это сделать. Во-первых, у меня есть майнор «Фэнтези и философская фантастика в современных медиа». Но майнора тоже, конечно, не хватает. Я думаю, что нужно сделать какой-то новый цикл лекций и поговорить серьёзно о том, что же такое фэнтези на самом деле. Фэнтези – это гораздо больше, чем просто жанр, о чём я не устану напоминать.

— Ну, и заглянем за горизонт: как Вы в дальнейшем планируете развивать тему фэнтези? Возможно, на этой платформе, возможно, на других?

— Безусловно, планирую. Я открыта для любых предложений. Я, естественно, буду продолжать открытые лекции. Может быть, сделаю отдельный цикл на своём «научно-развлекательном» канале «CREATIVE SPACE». 

— Получали ли Вы какой-то фидбэк от аудитории? Ведь отклик – это всегда очень важно.

— Вы знаете, да. Для меня это потрясающий источник поддержки. Конечно, там есть те, кому не нравлюсь я или моя позиция в науке. Но когда я вижу, что стольких людей поддерживают наши разговоры, наши подкасты, мне становится очень тепло на душе. Как говорится: «Когда тебе сложно, помоги другому, и тебе самому станет легче». Возможность кого-то поддержать, говоря о том, что важно для нас всех, и о том, что нас объединяет, – это совершенно бесценно. 

Жалий Анастасия, 3-й курс ОП «Журналистика»