Подчеркивая стирающиеся границы

Декан факультета коммуникаций, медиа и дизайна Андрей Быстрицкий - о том, как острые противоречия современной реальности отражаются в любимых всеми сериалах, а при ближайшем рассмотрении оказываются не такими уж противоречиями. Ну и конечно, о любви.

Буквально днями служащая суда в штате Кентукки США Ким Дэвис отказалась, несмотря на решение Верховного суда США, регистрировать однополые браки. Как пишет «TheNewYorktimes» Ким сослалась на свои религиозные убеждения. Наверное, многим в России покажется, что подобная позиция какое-то исключительное явление. Однако согласно современным американским сериалам это совсем не так.

В российском обществе бытует расхожее мнение, что гомосексуализм настолько укоренился в Западном обществе, что толерантность к нему давно превратилась в поклонение, а всякое сомнение в возвышенной правоте однополой любви подвергается чуть ли не остракизму. Как иногда шутят, с бабами спит одна деревенщина. Однако, всякий, кто более или менее внимательно следит за тем мировым контекстом массовой культуры, в котором создают сериалы, с этим мнением, как мне кажется не согласится.

На самом деле, сериалы, в большинстве своем, гомосексуализм трактуют как хотя и вполне приемлемое, но несколько отклоняющееся поведение. Тут мне, конечно, хотелось бы быть точным в формулировках, поскольку достаточно нелегко передать то ощущение, которое возникает при анализе сериалов. А последние, надо заметить, являются наиболее массовым медийным продуктом, по степени концентрации аудитории, далеко превосходящим всякие социальные сети. Последние, кстати, во многом паразитируют именно на создание своего рода рынка обмена сериалов.

Но – к собственно сериалам. Не так давно попался мне сериал «Major crimes», в русском переводе – «Особо тяжкие преступления».  Вполне толковый сериал, эпизоды которого соединены общими героями, но в каждой отдельной серии рассматривается отдельное дело. Так вот среди сквозных героев этого сериала присутствует подросток (15-17 лет), который случайно оказался свидетелем убийства. А свидетелем он стал потому, что мамаша его была наркоманкой и гулящей бабой. И, так сказать с голодухи, парнишка стал заниматься гомосексуальной проституцией с несовершеннолетними, причем, несовершеннолетним, в основном, был он сам.

Меня вполне заинтересовало, а как авторы будут обходиться с этой проблемой. Надо сказать, что им удалось найти просто поразительный по изяществу выход: весь полицейский участок, в жизни которого участвует малолетний свидетель-распутник, относится к нему как к сыну полка. С ним делают уроки (героя пристроили в школу), проводят реабилитирующие беседы и так далее. Все очень мило. Но опекунша (она же начальник участка, капитан полиции) и умнейший психотерапевт-шахматист в течение почти что трех сезонов все время намекают юному герою, что следует быть искренним, открытым и не врать. И они добиваются своего. Наконец, в офисе, в котором собралось чуть ли не все полицейское отделение, герой, мужественно смотря на всех, говорит: я гей, я гомосексуалист. В ответ, что странно, аплодисментов, не раздается, но пожилые ветераны полиции, почти сплошь злокачественные невротики, если не психопаты, с каким-то зловещим уважением смотрят на прекрасного мужественного юношу, открывшему им тайну, о которой все и без того знали. Все ж, герой - свидетель, детали жизни которого изложены в деле.  В общем, чистый Coming out, придуманный, кстати, еще в 19 веке Карлом Генрихом Ульрихсом, как предположительное средство эмансипации и поддержания своего рода социального мира между людьми разной сексуальной ориентации. Один из великих психологов 20 века Эрик Эриксон вообще рассматривал упомянутый Coming out как момент формирования непротиворечивого образа собственного «Я» в рефлектирующей социальной среде. По мнению Эриксона, да и не только его, это очень важный акт для всех сторон, поскольку процесс Coming out есть процесс публичный.

Но, смотря сериал, невольно приходит мысль в голову, что все это в некотором смысле притворство. Причем притворство сценаристов перед аудиторией. Сами сценаристы, ясное дело, голливудские циники: они или сами геи, или у них масса таких друзей. Так что удивляться существованию людей не с гетеросексуальной ориентацией им вроде не с чего. А вот аудитория куда как сложнее: ее большинство (далеко не все, конечно) против, например, приравнивания гомосексуальных и гетеросексуальных браков. Тому, кстати, подтверждение – результаты референдумов в различных штатах США по этому вопросу. Во многих штатах, в той же Калифорнии, такой референдум провалился. В упомянутой Калифорнии в 2008 году, например. Впрочем, и до этих референдумов, и после ситуация с признанием таких браков была необычайно сложной, до окончательного решения Верховного суда США, который вполне узаконил их во всех штатах. Сказанное вовсе не означает гомофобии американского общества, а свидетельствует всего лишь о существовании устойчивых представлений о различиях между типами союзов людей для организации своей частной жизни. Так что, кто-нибудь обязательно снимет специальную сагу о пертурбациях понятия гомосексуального брака. Между прочим, не-гомофобность западных обществ, на мой взгляд, следует хотя бы из того, что специальные, юридически легальные формы партнерства людей одного пола много лет назад были освоены и в Европе, и в США. В той же Калифорнии довольно давно, с 1999 года (а в Сан-Франциско с 1989) был принят закон о домашнем партнерстве, фактически уравнивающий в правах однополые и двуполые союзы.

Но вернемся к сериалам, этим «желтоватым», то есть более или менее народным, формам восприятия реальности.

Итак, юному герою, удается преодолеть себя и громко признаться в своей ориентации. И это ясно означает, с моей точки зрения, простую вещь: восприятие гомосексуализма как минимум нетривиально. Оно, кстати, было таким еще в античности. Солдаты Цезаря распевали юмористические куплеты о своем кумире, любимом (в самом деле, любимом, полководце – они за него бились не на жизнь, а на смерть) – «Цезарь, муж всех жен, и жена всех мужей». Ксенофонт лет за четыреста с лишним до того, пишет, что Сократ был скромен и не позволял юношам лежать позади него: видимо не хотел изменять Ксантиппе. А Лукиан Самосатский и вовсе сочинил диалог «Две любви», в котором разбирал достоинства и недостатки гомо- и гетеросексуальных отношений в форме спора риторов.

Как выясняется, если не впадать в излишний раж, а добродушно и с любопытством подобраться к проблеме одно- и двуполых отношений, сериалы вполне доброкачественный материал для анализа.

Итак, первое, что выяснилось, признание в гомосексуализме требует известной смелости и стойкости. И желательно хотя бы молчаливое одобрение таких отношений со стороны окрестной аудитории.

Есть в этом же сериале и еще один любопытный эпизод. Герой-свидетель заводит отношения с девушкой-одноклассницей, так же лет 16-17 отроду, из хорошей семьи. Девушка явно симпатизирует герою, ведет себя по-американски: приносит кофе, предлагает делать вместе уроки и, наконец, приглашает юношу домой, знакомиться с родителями. И тут выясняется - нам об этом рассказывает герой – что лучше этого приглашения избежать, поскольку и для девушки, и для ее родителей, и для юноши вполне выносима ситуация, в которой юноша – угроза безопасности барышни, - как свидетель под защитой в деле об убийстве, - но совершенно невероятно признание в гомосексуальных наклонностях. Родители же ищут жениха, поясняет юноша пожилому, безразличному ко всему уже полицейскому, так что же им со мной делать? Тут важно, что семья девушки имеет высокий социальный статус, но готова все же терпеть и даже принять к себе безродного бродяжку, но никак не гомосексуалиста.

Между прочим, одно из объяснений, некоторой напряженности в отношении гомосексуалистов и демонстративной активности последних в социальной среде явно связано со СПИДом, жертвами и виновниками которого часто считают именно гомосексуалистов. Недаром первое название СПИД в 1981 году – «гей связанный иммунодефицит (gay related immune deficiency)». И только в 1982 году GRID был заменен на AIDS-СПИД. Так что явление СПИДа в 80-х и оживление дискуссии по поводу однополой любви не случайное совпадение. Некоторого рода мифы такого рода до сих пор довольно распространены во всем мире. Например, в детективах 80-х гг. шотландца Иэна Рэнкина о сыщике Джоне Ребусе мысль о связи СПИДа и отношения к гомосексуалистам выражена, кстати, вполне явно.

Но вернемся к «Особо опасным преступлениям». Справедливости ради, среди иных героев этого длинного сериала достаточно разного рода гомосексуалистов, но как-то так получается у авторов, что они несколько на обочине. Никто не желает им дурного, но и не готов их принимать как ровню вполне. В общем, довольно любопытная ситуация.

Конечно же, есть и иные сериалы, например, «Шерлок Холмс» с Бенедиктом Камбербэтчем. Но в этом сериале гомосексуальность абсолютно театрализована, ровно списана с сочинений Оскара Уайльда. Это как бы эстетическая демонстрация, к которым склонен обрюзгший Стивен Фрай. Тут чистый театр. Или сериал «Тиран», действие коего разворачивается в вымышленной арабской стране. Некоторые герои этого произведения, как мусульмане, так и христиане, гомосексуалисты. С точки зрения авторов произведения это их частное дело. Но – сюжетно важное, поскольку делает их поведение отличным от поведения иных героев ленты.

Так что же остается? А получается, что сегодня гомосексуалисты – во многих сериалах - вроде как играют роль евреев. Евреи же долгое время были для христиан глобальными иными: и люди, и не люди одновременно. Такие альтернативные люди. С которыми надо ужиться. И «голубые» сегодня альтернативные люди, как евреи недавно. Но с существенными различиями. Евреи в течение столетий демонизировались, этому были посвящены тысячи сочинений, имевших колоссальную аудиторию. Так или иначе, им приписывался талант, ловкость, страшная удачливость и так далее. Евреи знали Каббалу, умели создавать Голема и так далее. А вот гомосексуалисты почти лишены выдающихся качеств, разве что склонность к однополой любви атрибутируется как принадлежность творческой среде. Но и это вроде как шутка, такой поверхностный маскарадный юмор.

Получается, что в мифологизированном сознании, инаковость евреев значима и серьезна: они то опасны, то сверх меры умны, то таинственно жестоки, то невероятно добры и могущественны, но в любом случае, это серьезное дело. А вот гомосексуализм приемлем, чуть странен для кого-то, но, вроде как, не очень серьезен. Впрочем, это совершенно не исключает тяжелых и жизненно опасных фобий у определённого количества обитателей земли.

Я, конечно, вовсе не считаю, что искренняя привязанность к человеку своего пола пустяшна и несерьезна. Нет, это дело серьезное. Я вообще полагаю, что человеческая любовь не так уж прямо связана с сексуальностью. Можно любить и довольно серьезно вовсе без всяких прямых сексуальных контактов, равно как можно их иметь во множестве вне всякой любви. Просто экзальтированность современной дискуссии о гомосексуализме, как в защиту, так и в осуждение его, следствие относительной незначимости этого вопроса. Мы же с таким жаром не обсуждаем отношения с животными, хотя любовь собаки и человека – дикая драма, например. Хотя бы в силу неравенства: собаки любят хозяев истово, верно и на весь свой век, а люди не могут им ответить достойно. Животные слишком от нас зависимы, и всякий порядочный человек понимает, что, к примеру, его пес куда уязвимее и слабее, чем сам хозяин, что жизнь собаки короче человеческой, а существование вторично.

Но, еще раз к сериалам, они показывают нам одну смешную вещь, на мой взгляд, дискуссия о гомосексуализме, породившая русского Милонова, решения Верховного суда в США и колоссальные демонстрации в Париже против однополых браков – следствие излишней экзальтации. Проблемы-то нет. Можно хорохориться, кричать, что рушатся скрепы или попираются права гомосексуалистов, но на самом деле массовая культура в виде сериалов нашла совершенно точное место для всего этого в культуре. И ответ массовой культуры прост – такое возможно, неосуждаемо и даже трогательно, поскольку тут есть, подчас, чистая эманация любви, но это не мейнстрим. Большинство будет жить иначе, то есть традиционно, гетеросексуально и семейно (как бы семья не модифицировалась) и изо всех сил поддерживать и защищать свой образ жизни, вокруг которого есть место всему, но на первом месте все равно останутся традиционные отношения, что не мешает одному из родственников семьи все же оказаться «иным». И, кстати, европейская (в том числе и российская) полемика вокруг гомосексуализма носит откровенно подтрунивающий, подростковый характер: инфантильный поиск инаковости. В котором, кстати, скрыты заодно и желание, и страх сексуального эксперимента.

В заключение все же, не могу не сказать, что мой анализ связан исключительно с иудео-христианском миром, причем за вычетом радикального ислама. Опасность превращения скептического и веселого подтрунивания в мрачную кровавую жестокость существует всегда.

По материалам polit.ru